Восстание анархистов.

рассказ.

Шла зима 2005 года. В одном из парком города X, где обычно днем собираются и отдыхают дети со своими родителями, вечером - четы, а ночью бушуют анархисты, сидели на скамейке два человека, курили сигарки и туго размышляли. Был глубокий вечер. Погода в этот день выдалась необыкновенно тихая, и куча прохожих, болтавшихся перед глазами собеседников, шумела как улей. 

Один из собеседников выглядел довольно прилично. На нем была черная матовая куртка, немного потертая со спины, свободные коричневые брюки и изысканно связанная шапка. И выражение лица было у него приятное. Не красивое, но в тоже время морально теплое его лицо было погружено в состояние ипохондрии. Черные волосы тяжелой прядью падали на глаза и закрывали их. Голова его была склонена вниз и сквозь темноту можно было только разглядеть очертания его подбородка и слегка небритую щетину. В руках он вертел некий предмет, похожий на знак анархистов. Его звали просто и по-русски Евгений Сидоров. 

Второй же был одет так, что пока тугая вечерняя мгла не осадила воздух, каждый прохожий обращал на него явственное внимание и, пройдя еще несколько метров бурчал себе под нос что-то непонятное. На мужчине был высокий кожаный плащ, из-под которого даже не были видны штаны. На руках его были перчатки из войлока. Волосы его были длинные и черные, на концах свивались в кудри, уходили на висках в косые бакенбарды. Глаза его были карие и печальные, нос немножко вздернут, но правилен, губы толсты и сморщенные. На лице его таилось что-то непонятное. Его фамилия звучала приятно, и она нравилась всем, кому приходилось с ним общаться. Андрей Вирхов:

-Бестолковая суета никогда не приведет к желаемому результату, - наконец проговорил Вирхов после затяжного молчания.

-Суета есть сфера жизни.

-А жизнь подчинена суете?

-Как сказать.

-Наконец сегодня мы соберемся все и решим, как вести нашу пропаганду. И вот тогда-то, услышав наши призывы, у кого-то екнет в сердце, мол, вот они, перемены, а кто-то вспомнит тютчевские строки. Каких же разных родила нас родная земля...

Оба парня встали и направились по тропинке к выходу из парка. По дороге им встретился угрюмый милиционер, который пытался что-то спросить у них, но после того, как Вирхов сказал ему: "Добрый вечер!", тот отправился восвояси. 

-"Уважение к личности, друг мой, вот что делает человека человеком." - сказал вдруг Вирхов и сам не понял, зачем он это сказал.

Вирхов и Евгений Сидоров познакомились еще студентами. Они вместе учились на факультете журналистики и с самого первого дня встречи они почувствовали себя настоящими друзьями. Им казалось что они чудовищно похожи друг на друга. Но на самом деле они были очень разные...

Парни подошли к дому, сложенному из белого кирпича, видно недавней постройки, двухэтажному. Вирхов легко постучался. Поначалу никто не отвечал. "Отрывайте же... свои" - крикнул Вирхов. Наконец за дверью послышалась возня: "Ан пришли наконец-то!"

Дверь открыл высокий рыжеволосый человек поистине с тупым лицом и отсутствием вида всякой смышленой деятельности:

-Где вас черти носят? Работать надо. - проворчал он.

-Работать будем. - сказал Евгений.

И они вошли в здание, где вовсю кипела работа. Все суетились, бегали с бумажками, кричали.

-О! Вирхов! Мне нужно поговорить с тобою с глазу на глаз. - встретил их Степан Фолтаун.

Фолтаун был грубый, но в то же время добрый и отзывчивый человек. Он всегда добротно выполнял возложенные на него обязанности и старался подчинит своему влиянию окружающих. До десяти лет он жил в Польше, где собственно и родился. Но в 1976 году по непонятным причинам (он никогда не говорил, почему так случилось) он с родителями переехал в Х. Вскоре родители скончались и Фолтаун остался один, без родных. Он едва сводил концы с концами, работав то дворником, то садовником. Но однажды, мыв полы в одном из театров, его заметил режиссер детского спектакля "Улицы детства" и предложил ему сыграть крохотную роль волчонка. Даже в такой роли Фолтаун показал себя никудышным актером, но все же остался в театре суфлером, так как с рождения имел дар красиво и выразительно говорить. Постепенно от безделья он увлекся идеями анархизма и однажды в автобусе встретил Вирхова, еще тогда слишком молодого и удрученного бредовыми идеями, который и записал его к себе в единомышленники. После того, как кружок анархистов чудом нашел себе отапливаемое помещение, Фолтаун, вследствие своего возраста, стал безвыездно работать на телефоне. Впрочем, его и это радовало.

Вирхов и Фолтаун вошли в комнату, заваленную хламом (это были ящики из-под бумаги, сломанные стулья, тетрадки). Средь хлама была проложена тропинка к письменному столу, на котором тускло горела лампа. Оба прошли к столу и уселись по разные стороны.

-Ну что ж, Вирхов, я все устроил, - начал Фолтаун.

-О чем ты?! - с недоумением возразил Вирхов.

-Ты прекрасно знаешь о чем. Время пришло. Завтра будем брать администрацию.

-Ты спятил. У нас людей, оружия... у нас ничего нет!

-У нас есть сто верных нам парней. Они умрут, но не сдадутся. Я договорился в наркоманами из Зеленого притона. Утром на площади будет стоять грузовик, до отказа набитый УЗИ и патронами к ИЖ-18. Ружья возьмем утром с собой. Наркоманы требуют всего 12 тысяч. Это гроши. Нужно делать.

-Нас будут судить как террористов. Но ты прекрасно понимаешь, что мы не те-рр-ори-сты. 

-Мы обязательно добьемся своего. Верь мне!!! Выйди и скажи ребятам, что завтра и проведем восстание. Готовиться можно и бесконечно.

В этот момент в Вирхове что-то содрогнулось. Он почему-то верил в слова Фолтауна. Им что-то невидимое руководило. Он встал и направился на балкон в центральное помещение. Все делал быстро: поднялся, харкнул и начал: "Ребята! Друзья! Братья! Вот и наступил тот долгожданный момент, которого мы все ждали. Завтра мы соверши переворот. Страна обязательно станет другой. А вскоре и мир станет другим! Власть будет в наших руках! Мы спасем родину от гибели!!!".

"Ура, ура, да! Yes!" - кричали все, радовались и надеялись. Затем Вирхов объяснил план восстания, все нарисовал, начертил, показал и решение было принято. С радостью, но и с тревогой все разошлись по домам и договорились собраться в 3 часа ночи у Старой Колотушки и направиться к площади. Что-то ужасное, а может великое должно было случиться...  

Этой ночью Вирхов почти не спал. Он то ворочался, то лихорадочно вскакивал и подбегал к окну. Не утро ли? Его мучили трагические мысли, он вспоминал отца и мать, погибших десять лет назад в аварии. Наконец он очнулся весь в холодном поту и резко глянул на часы. Было уже два ночи. Вирхов не мог больше спать. Он встал, накинул кожаный плащ и вышел на улицу.

Ночь была сырой и пасмурной. Снег падал тяжелыми хлопьями на дорогу и тотчас от шин автомобилей превращался в кашу, грязную и желтую от света ночных фонарей. Был легкий мороз. В редких окнах домов горел свет, как в ясную погоду звезды на небе.

Вирхов сел на мокрую скамейку. Он хрипло дышал и содрогался. Не мог он ни о чем ином думать, как о восстании.

Вирхов встал и пошел на площадь к администрации. "Только бы скорей!" - думал он. 

На площади было безлюдно. "Странно", - вдруг мелькнуло у него в голове, - "Обычно здесь кто-нибудь да ходит".  Вирхов подсел на бордюр и закурил, пуская сигаретный дым глубоко в легкие. 

В это время какой-то грузовик медленно свернул на площадь и остановился, включил стояночные фонари. "Наверное, те самые наркоманы". Он медленно подошел к грузовику и постучал по окну: "Эге!".

Стекло резко опустилось и оттуда высунулся ствол нагана: "РУ - КИ тварь! Руки убери, паскуда!". "Нет! Свои. Не стреляй! "- крикнул Вирхов. "Кто свои... гм... кто?!" - орали из кабины. "Я - анархист. Вы, как я полагаю, наркоманы? Привезли оружие?". "Будь повежливее. Наркоманы тоже люди. Не так ли? Грузовик до задницы набит УЗИшками". "И еще," - добавил Вирхов, - "Надеюсь Фолтаун расплатился с вами?". "Да. Он еще вчера вечером отдал нам эти вшивые двенадцать тысяч". "Хорошо, ждите".

Вирхов закончил разговор и отправился к намеченному месту встречи. Старой Колотушке.

В это время у Старой Колотушки собрались почти все. У многих за спиной виднелись ружья:

- Доброе утро, дорогой Вирхов! Как настроение? - зевнул из толпы краснолицый Фолтаун.

- Можно сказать отменное.

- Все готово. 

- Отлично. Мне нужно сказать ребятам как мы будем действовать. - произнес Вирхов.

Фолтаун вдруг схватил крепко за руку Вирхова:

- Андрей! Постой. Разреши мне руководить восстанием. Если я сделаю это, то буду точно уверен, что не зря прожил свою жизнь. Я смогу. Поверь мне!

- Хорошо. Ты опять заверил меня. Я надеюсь на тебя, как на отца. Удачи.

Фолтаун улыбнулся и взобрался на колотушку. Оправился:

- Внимание, друзья. Мы направляемся к месту. Но перед тем, как мы пойдем, слушайте еще кое-что: за некоторое расстояние от здания администрации мы поровну разделимся на две группы, одну поведу я, другую - Вирхов. Моя группа займет первый этаж. Вирхов с командой - второй и третий. Все. Далее следуем намеченному плану.

И все дружно без ревов и криков, ни как обычно, отправилась к месту. 

Всю дорогу молчали: кто-то судорожно сжимал ружье, прикрытое черной тканью, ломал руки, сопел.

- Ну вот и пришли, - через двадцать минут сказал Фолтаун.

- Теперь сосредоточились и дружно!  - подхватил Вирхов. - И прошу, не убивайте никого просто так! Мы - не убийцы!

Вирхов и Фолтаун с командами вошли в здание, с легкостью прикладом сломав замок. Иосиф Херенов, мастер электронного дела, заранее обесточил сигнализацию.

Было тихо и темно. Мрачно.

- Ну что, Вирхов, давайте наверх и дело в шляпе! Если там кто-то есть, хотя врят ли, скрутите и донесите мне, а мы пока с ребятами разберемся здесь что к чему.

Но если бы знал, что ждало его там, на верхних этажах. Кто-то незадолго предупредил сотрудников администрации о готовящемся перевороте, ну а те уже... И вот, затаившись, уже десятки бойцов спецназа в черных масках и бронежилетах цвета хаки поджидали анархистов, чтобы убить на месте. Предатели!!! Кто мог так поступить!!! 

Вирхов первым вошел, толкнув дверь ногой. Она легко открылась. Вирхов сразу же почуял неладное. И вдруг из-за стола высунулась голова в черной маске и автоматом в руках:

- Руки суки!!! Бросайте оружие, убьем на месте!!!

Вирхов окаменел. Ребята вокруг в ужасе побросали ружья и автоматы. Тем временем подтянулись остальные отряды спецназа и окружили здание. За окном орали в рупор. Дымище и смрад взялись ниоткуда. Это была западня.

 - Тварь, брось оружие! - кричали в лицо Вирхову, - Урод!!! Убью!!!

Вирхов еще пару минут простоял неподвижно. И вдруг он со скрипом в зубах вытянул руку вперед и в упор расстрелял бойца спецназа перед ним. 

Последовал ответный огонь. Сотни пуль пронзили тело Вирхова, и он, весь в ранах, дергая руками, упал на землю и глотал кровь, пытаясь произнести какие-то слова. Через несколько минут он умер в алом болоте собственной крови.

Остальных анархистов повязали и тотчас отправили в обезьянник. Фолтаун, увидев мертвого Вирхова, кричал и плевался, рвал одежду, кусался и плакал, утопал в слезах отчаяния погибшего друга...

Прошло почти двадцать лет. Стояла весна со своими теплыми погодами и ручьями, капелью и подснежниками. Фолтаун, старый и седой, больной туберкулезом и чесоткой, вышел из тюрьмы. Жизнь его подходила к концу. И весь мир он считал "говном и мерзостью", а людей "бездушными тварями". И последним деянием в своей жизни он считал увидеть могилу Вирхова и умереть на ней. Он с трудом отыскал где-то в записной книжке Вирхова, которую он чудом сохранил у себя, телефон его сестры и решил позвонить:

- Здравствуйте, мне нужно поговорить с сестрою Андрея Вирхова.

- Зачем?... Я вас слушаю вас... Кто?... - и тихий плач женщины раздался в трубке телефона, - Я не хочу ни с кем говорить! Вы убили его! Убили!!! 

- Хорошо, я не буду причинять вам боль своими беспутными словами. Это Фолтаун. Может быть, Андрей рассказывал вам обо мне. Скажите, где он похоронен?

- На Истинском кладбище, - и короткие гудки послышались из телефона.

Фолтаун не должен был больше звонить. И не стал. Он отправился на Истинское кладбище за другом...

И вот он стоит перед могилой Вирхова. Провел по холодному камню рукой, присел и горько заплакал: "Прости!!!". А весна гуляла по стране и все пела и пела. И только те, кому свойственны потери, могли понять Фолтауна. И в этот момент весь мир, как никогда был "говном и мерзостью", а люди, живущие в нем, "бездушными тварями"...

2003 - 2004 гг.

 Apofigey ©2003г. All rights resaved.